И спасти меня могло только одно — вновь повторить процесс в витализаторе, только с обратным знаком. Но сам я сделать этого не мог. Алла, напуганная, скрылась в лесу. Тогда я воскресил Веру…
— Почему ее?
— Она была мне ближе всех. И профессионально работала на аппаратуре. Но Алла все равно была нужна… Чтобы отправить следом за мной Веру. Пока мы ее искали, она заперлась в бункере… А я уже знал про тебя. Догадывался, что приедешь на остров и все испортишь. К тому времени мы еще немного изменились. Вспомнили, как перемещаться во времени и пространстве. Я видел, как ты прилетел, и решил избавиться от тебя. Для меня в том не было греха и преступления. Предоставить человеку отпуск на неделю раньше… — он усмехнулся. — Но не получилось. Четыре раза подряд. Почему? Не знаю. Не успел узнать или еще не вспомнил. Как не знаю, отчего первые дни умел перемещаться по времени в телесном облике, а теперь не могу. Зато научился кое-чему другому… Какая-то закономерность. Связь между материей и энергией. Раньше легче было управлять материальными процессами, теперь энергетическими…
— И все равно хочешь обратно? По-моему, с твоими способностями на Земле тоже интересно жить…
— Расскажи покрытому пролежнями паралитику, что лежать в прекрасной квартире с телевизором и кондиционером намного приятнее, чем бродить с ружьем по Африке, спать на голой земле и питаться полусырым, зажаренным на углях мясом…
— Ну и что же теперь? Не вижу своей вины. Кто мешал тебе спокойно все обсудить? Думаю, договорились бы. Не в Москве, так потом, на острове…
Он опустил голову. Пока мы беседовали, я все старался понять, испытывает ли он сейчас какие-нибудь человеческие чувства? Или просто более или менее удачно имитирует?
— Не знаю. Видимо, я потерял способность вести себя логично. В вашем понимании. Вернее, еще не восстановил тогда. А может, знал, что ты все равно не поверишь…
И я подумал, что он не так уж далек от истины. Чтобы мы сейчас могли говорить почти нормально, нужно было произойти всему случившемуся и с ним, и со мной. А так, сразу? Даже и на острове при его тогдашней агрессивности… Кто готов поверить незнакомцу на слово, что умереть сейчас же лучше, чем продолжать жить?
Я посмотрел на Веру. Хотелось понять, что кроется за ее пассивностью — согласна ли она с Артуром, успела пережить там то же, что он? Или ее опыт совсем другой, а соответственно, другое и отношение к происшедшему? И увидел, что она находится словно бы в трансе. Голова запрокинута назад, черты лица обмякли и расплылись, действительно как у самой обыкновенной покойницы.
Теперь я мог вообразить, что пережил в старой церкви Хома Брут у гроба панночки. Дело за Вием.
Артур проследил направление моего взгляда.
— Она сейчас не здесь. Она наблюдает за Аллой. После того как убили тебя, могут с ней сделать то же…
— Как? — я не имел в виду способ. Это просто было недоуменное восклицание. Однако Артур понял меня буквально и принялся многословно объяснять механизм взаимодействия с многомерным континуумом. В максимально адаптированной к моему образованию форме.
Так я узнал, что теперь им дано своим, так сказать, астральным телом перемещаться в пространстве, только слишком часто случается это почти непроизвольно. И тело тогда становится таким вот безжизненным и беззащитным. Что, естественно, крайне неудобно. Как при внезапной потере сознания у нормального человека. И если с телом что-то произойдет, приходится тратить массу сил на регенерацию, устранение всех последствий. В конце концов просто морально тяжело.
Да уж… Вернулся в тело, а оно уже в морге. Или на столе у патологоанатомов. Вот и думай, куда сбежать, унося под мышкой детали своего полуразобранного организма, как потом восстановиться, раздобыть одежду…
Мне стало донельзя муторно.
— Тело вообще ужасно обременяет, — продолжал Артур. — Нужно заботиться о нем, как о старом автомобиле, а бросить совсем невозможно… По крайней мере — пока. Вот и приходится большую часть времени проводить в достаточно укромных местах, чтобы с телом ничего не случилось. Хорошо еще, что мы с Верой приспособились жить асинхронно. Пока один здесь, он следит за физической оболочкой другого. Я все время чувствую, что могу и должен управлять этими процессами, что я это знаю, только никак не вспомню… Эта проклятая полужизнь! Словно глина в голове, жидкая такая… Мысли вязнут, как ноги в болоте…
— И что тогда, если вспомнишь? Научишься точно и произвольно перемещаться? Вернешься в прошлое и не дашь мне, к примеру, выскочить из вагона?
— Зачем же? Я думал об этом. Правильнее всего будет вернуться чуть раньше и не дать себе утонуть. Мне чудится, что когда я уже захлебнулся, я видел мелькнувшую рядом тень… Вдруг это как раз я и был?
— Здорово. Но ведь не спас же… А если бы? Что тогда произойдет со мной, со всеми нами?
— Думаю, ничего особенного. Все вернется в ту же точку…
— А ты? Вот этот ты? Сольешься с прототипом? Трудно представить. А я вновь окажусь на борту «Рюрика»? Буду подлетать к Земле и ждать встречи с Аллой? То есть я нынешний фактически умру?
— Почему же умрешь? Допусти, что ничего как бы не было, ты живешь еще там, в прошлом… И все станет на место.
— Нет, Артур, не надо… Я вот он, здесь. Я живу сейчас. У меня есть память о прожитых днях. И какая принципиальная разница — вернешь ты меня в ту же точку или просто стукнешь вот этой хрустальной вазой по голове?
Что мне от того, что две недели назад я существовал? И сейчас я — тот, там и существую… Но для моей нынешней физической ипостаси смерть будет самая что ни на есть настоящая…
Мы с ним повертели сей казус, как средневековые схоласты, рассмотрели и с той стороны и с этой. Доводы его теоретически выглядели неуязвимо. Только вот я, когда дело доходит до шкурных интересов, становлюсь ужасным догматиком и напрочь отметаю пусть и разумные, но грозящие моему благополучию аргументы. В самом деле, смерть — это грубая и очень наглядная реальность, гарантии же воскрешения сомнительны, тем более что даже претензий по неисполненному контракту я не смогу предъявить…
Прекратил дискуссию сам Артур.
— Мало того, что ждать, когда ко мне придет полная власть над собой, можно бесконечно долго. Нечто подсказывает, будто закономерности происходящего вообще вне любой, самой сильной воли…
— Предопределение, рок?
— Если угодно. Или законы настолько высоких порядков… Процесс идет самостоятельно. Я вот, кажется, наверняка знал, что ты умрешь сегодня, и сделал все необходимое, а ты жив…
— То есть как? Что сделал?
— Пожалуйста. Это я вывел на тебя тех людей. И постарался им внушить, что тебя обязательно надо уничтожить…
— Ничего себе… Ну а предположим, им бы удалось… Тебе-то что? Теперь…
— Я не был уверен, что ты сумеешь или захочешь собрать установку и девитализировать нас. Они бы справились лучше, в промышленных масштабах…
«Спасибо тебе, Андрей», — мысленно вознес я хвалу своему спасителю.
— А теперь передумал, да? — я опять стиснул рукоятку пистолета. Сил у меня уже было достаточно, чтобы выстрелить. Он пропустил мой вопрос мимо ушей.
— И еще я чувствовал, что, когда ты умрешь, ты поможешь мне. Перейдя в высший мир, осознаешь свое новое предназначение, свой долг передо мной, сделаешь что-то, что освободит меня от бремени ненужной псевдожизни…
— Неужели? Я стал бы твоим ангелом-хранителем, что ли?
— Ирония тут ни при чем. Я так чувствовал. Если обитатели высшего мира помогают тем, кто от них зависит на Земле, они ускоряют свой путь к совершенству…
— Вот даже как? — я наконец разозлился и нанес ему неотразимый удар. — Что ж не помогли тебе твои друзья? С кем ты работал, кто действительно в долгу перед тобой? Или они считают, что ты перед ними виноват больше, и потому предоставили тебя мукам ада? А что, неплохое название для твоих терзаний. Если вот это и есть АД? За то, что твоим друзьям не хотелось умирать, за тех девочек в вагоне и за всех остальных… Может, им всем в раю показалось не так уж великолепно, как тебе…
Он растерялся. Долго смотрел на меня пустым взором. Снова как там, в Москве.
— Я… Я не знаю… Я не думал о них. Я весь был замкнут на тебе…
«Если кинется — стреляю… А там посмотрим…»
— Мне кажется, — неуверенно заговорил Артур, — дело в том, что они теперь далеко. За какой-то гранью. И что-то мешает связаться с ними. Контакта нет. Словно у кинозрителя с героями фильма. А тебя я чувствую. Я ждал, что ты умрешь и мы встретимся на переходе. В серой зоне… Я тебе все сказал.
Было и жутко, и жаль его, но не настолько, чтобы отправиться в «серую зону»… Звучит больно плохо…
— Не горюй, Артур, — решил я его подбодрить. — Кажется, мы сможем договориться. Если восстановим витализатор и открутим все назад, тебе обязательно полегчает. Но сначала нужно выручить Аллу. Без нее ничего не выйдет… И если ее убьют…